про прекрасную ложь

[lesneg]

Что-то меня обуяло вдохновение, и я даже решила написать драббл.
По заявке [Bill Kaulitz] Ёбилли, NC. Со взрослым стервозным Биллом. Ключевые слова: "нельзя", "срывая дыхание", "криками", "пальцы по горлу".

вот что вышло

Звук пришедшего смс. Лениво тянусь к столу, на экране высвечивается "Дэвид?..." Виноватое многоточие выводит меня из себя. Одним глотком допиваю коньяк из толстодонного бокала, резко встаю, нервно меряю шагами комнату. Сучонок. Сначала довел меня до белого каления, глазами взбесил, выплеснул, разорался, а теперь снова пишет. Катись к черту! Прекрати ебать мне мозги! - хочется мне сказать ему, но я падаю в кресло, набираю всего три буквы "жду" и быстро нажимаю "отправить". Затем откидываюсь на спинку и устало роняю лоб в ладони. Как же с тобой трудно, как же с тобой невозможно, Детка, какой же ты идиот, и как я тебя люблю.
Через пять минут раздается звонок в дверь - наглый и уверенный, так в два ночи смеешь делать только ты. Ах ты, сука, знал, что я отвечу, уже ехал в такси. Молча открываю дверь, разворачиваюсь не глядя на тебя, сажусь обратно, щелкаю каналы, смотрю в телевизор. Ты проходишь мимо меня - умело накрашенный, пружинистый и красивый. Какой-то очень взрослый и собранный. Небрежно кидаешь мне на колени свою кепку, улыбаешься, садишься рядом, вытягиваешь ноги. Киваешь, "налей мне чего-нибудь". "Сними кеды, испачкаешь ковер", иду на кухню, наливаю тебе в звенящий бокал прозрачной граппы, себе коньяка, кидаю лед, иду обратно. Сидим, молча пьем. Ты босиком, в линялых джинсах, черной майке, обнял подушку и сидишь, как кот, на любимом законном месте. Завладел пультом, пока я был на кухне. Губы припухшие, глаза блестящие, высокие скулы - можно порезаться, свободно рассыпавшиеся по плечам полосатые волосы. Ты полностью расслаблен. Будто ничего не было. Будто это не ты бил вчера посуду и хлопал дверью. Будто не ты смотрел на меня огромными глазами с широченными зрачками, сжимал мои руки до белизны, просил, сам не зная чего, скулил, как ребенок, срывал дыхание?
Я сажусь рядом с тобой. Поворачиваешь голову, сверлишь меня взглядом. Откидываешься голову, скользишь пальцами по горлу. Я кусаю губы, опрокидываю в себя коньяк. Ты смеешься, манишь меня рукой. Я качаю головой, "нельзя". Ты подходишь ко мне, садишься верхом и вкусно меня целуешь. Я чувствую твой язык на своем нёбе, шарик пирсинга, ласкающий мой язык, сладкий вкус слюны. Ты запускаешь мне руки под футболку, слегка царапаешь ноготками, сжимаешь меня бедрами, ерзаешь по мне. Я пытаюсь держаться, уворачиваю лицо, но сам же срываюсь, обхватываю тебя ладонями, иступленно начинаю гладить твою поясницу - то самое чувствительное место между поехавшей верх майкой и джинсами на косточках. Запускаю пальцы в волосы на затылке, ты довольно урчишь. Кусаешь меня за губы, я смеюсь, осыпаю тебя поцелуями. Подхватываю тебя, переворачиваю, укладываю прямо на ковер. Ты обвиваешь меня ногами, поднимаешь футболку, целуешь грудь. Сердце начинает отчаянно биться где-то в желудке, в висках пульсирует бешено, мне хочется стать с тобой одним целым, разодрать на части, быть с тобой и тобой - всем своим существом. Я целую тебя, дрожащими руками пытаюсь расстегнуть пряжку ремня. Ты приподнимаешься, чтобы мне было удобнее, царапаешь спину. Я стягиваю с тебя джинсы до колен, сдираю майку, облизываю живот, звезду, покусываю соски, зацеловываю ключичные ямки и следы вчерашней ночи - наши тобой следы, пролизываю дорожку по солнечному сплетению, спускаюсь к члену, жадно погружаю тебя в свой рот. Ты выгибаешься, стонешь, впиваешься в меня пальцами, гибкий и бархатистый, округляешь рот буквой "о", коротко дышишь. Я делаю несколько глубоких отчаянных фрикций. Ты солоноватый и солнечный на вкус. Я с сожалением оставляю твой член, чтобы облизать свои пальцы - раздвигаю тебе ягодицы и вонзаюсь в тебя. Ты тугой и узкий, ты кладешь ногу мне на плечо, сгибая ее в колене. Руками судорожно расстегиваешь мне ширинку, кольцом пальцев умело обхватываешь член - набухший, обвитый венами. Пульс в висках становится невыносимым, словно на лоб надели металлический венец. Я тут же ощущаю во рту вкус железа - вкус нестерпимого желания, вкус тебя. Ты скользишь пальцами по головке, размазывая густую капельку смазки. Я растягиваю вход в тебя, шевелю пальцами, надавливаю на простату. Испарина выступает на твоей груди, я лижу тебя, будто зверь. Ты просяще что-то говоришь, я не понимаю смысла. Вынимаю пальцы, потому что не могу больше терпеть и с хриплым выдохом вхожу в тебя. Ты срываешься на крик - больное, алое, запретное, бесконечное наслаждение. Ты раскидываешь руки, скребешь пальцами по ковру. Я поддерживаю тебя под колено, взрываю тебя фрикциями. Ты стонешь громче и громче, я хрипло дышу, ты говоришь мое имя, у меня от наслаждения сводит зубы.Ты кончаешь с судорожным всхлипом, изливаешься серебряной спермой. Я всаживаюсь в тебя еще пару раз и кончаю тоже, пульсирую уже не в висках - а внутри тебя. Пульсация затихает. Выхожу.
Ты лежишь на ковре, распятый усталостью и любовью, мокрый, пахнущий потом и нами. Я беру тебя на руки, ты обнимаешь меня за шею. Несу в душ. Ты смеешься, просишь оставить. Через двадцать минут появляешься светлый и посвежевший, в моей футболке, рассеянно чмокаешь меня в щеку, берешь кепку с кресла и, насвистывая, выходишь на улицу, где тебя ждет такси. Я остаюсь один, смотрю, как медленно закрывается дверь, монотонно ударяю кулаком в стену. На костяшках выступает кровь.