НЕ В ОБЗОРЫ
усы, лапы и хвост - вот мои документыНазвание: О стыд, кто выебал тебя.
Автор: Ле Снег
Фандом: Тинвульф
Жанр: сияющий пиздец (и при этом никакого юмора )
Ворнинг: всё и очень много мата прилагаются
Персонажи: Джексон Уитмор, Скотт МакКол, хвост.
От автора: написано на кинк-фест по заявке "Хвост канимы/Джексон, хвост канимы/Скотт/Джексон. Пришла весна, у не совсем людей период размножения. В отсутствии пары хвост Джексона в облике канимы начинает позволять себе много лишнего. После одной из тренировок, в раздевалке, что-то выводит Джексона из себя и он бросается на Скотта. Драка, переходящая в секс. Активное использование хвоста; angry sex, укусы за шею, борьба за доминирование". Я увидела эту заявку и поняла, что никто, кроме меня, такого не напишет.
Это было лучше, чем дрочка. Лучше, чем порно. Даже лучше, чем секс. Это было соитие - с собственной звериной сущностью, темное, протяжное и непристойное удовольствие, всплывшее откуда-то из времен глубокой древности, помрачающее разум.
Джексон вцепился ладонями в простыню, свивая ее в тяжелые, мокрые от пот жгуты. Рот его был полуоткрыт. Он то и дело подносил руку ко губам и кусал себя за запястье, облизывал собственные пальцы, и глухо стонал. Гибкий ловкий хвост (его? канимы?) скользил по красивому длинному, налитому кровью члену, обвиваясь, опускаясь, поднимаясь, щекоча тугую головку, перетягивая, внезапно отпуская, словно дразня, и тут же стремительно возвращаясь на место. Затем, словно поддаваясь знаку, заскользил быстро-быстро, вверх-вниз, сжимая кольца, Джексон изогнулся, коротко-сладко всхлипнул и излился на живот. Хвост удовлетворенно задрожал, подержал немного в своих витках опадающий член и медленно двинулся по прессу Джексона, размазывая густую, пряно пахнущую сперму.
Когда Джексон дошел до ванной, хвоста уже не было.
***
Когда это случилось в первый раз, сказать, что Джексон охуел - не сказать ничего. Он чуть в штаны не наложил. Неважно, что в этот момент на нем даже не было никаких штанов.
Был обычный апрельский день. Джексон пришел с тренировки, кинул спортивную сумку и, скидывая на ходу одежду, потащился в душ. От него пахло крепким здоровым потом: соленый морской запах, щекочущий ноздри. Он встал под воду и с удовольствием подставил обжигающим струям подтянутое мускулистое тело. Энергично намыливаясь, Джексон решил подумать о приятном, а точнее, о Лидии: рыжеволосой, голой, с мягким горячим ртом, встающей перед ним на колени. О том, как ее ногти царапают ему плечи. О том, как остра и приятна эта боль. Боль? Ассоциативно почему-то вспомнил об Айзеке. Как там его? Лаи? Лэйхи? Длинноногий, кудрявый, голубоглазый, с застенчивой улыбкой и всегда таким видом, будто его можно смять рукой, как кусок пластилина, и он примет форму кулака - теплый податливый воск. Податливый... Джексон представил, как Айзек снимает с себя футболку и взглядом спрашивает Джексона "можно?", а он молча нажимает ему ладонью на золотисто-русую голову, заставляя опуститься ниже... Ниже, ниже... Стараясь растянуть удовольствие, он снова представил Лидию. Потом снова Айзека. Потом Лидию с Айзеком. Потом добавил к фантазии Эрику. Потом себя. Потом убрал всех остальных и оставил только себя.
По закрытыми векам текла вода, в душе было мокро и жарко.
Вдруг какой-то звук развеял его сосредоточенность - во дворе взревела газонокосилка. Джексон поморщился и протянул руку к крану, чтобы увеличить поток воды. И застыл. Потому что из его собственного копчика поднимался длинный раскачивающийся ящеричный хвост, который стал гладить его тело, словно был отдельным, не имеющим никакого отношения к Джексону, организмом. Хвост был сухим и теплым, гладким, как итальянская кожа, как новые ботинки. Он ласково прошелся по плечам Джексона, пощекотал его грудь, словно говоря "хозяин, расслабься", затем завернулся за спину и скользнул между ягодицами. Джексон охнул, всем телом навалившись на прохладную стенку. Ноги его задрожали. Хвост внутри него жил собственной жизнью, на что-то нажимая, нежно толкаясь, замирая и убыстряя темп. Джексон кончил так бурно и быстро, что не даже не успел обхватить пальцами собственный член. Хвост замер внутри него, сохраняя чувство наполненности, затем медленно вышел и втянулся в спину.
***
-Твою мать, МакКолл, ты думаешь, я шучу? Ты думаешь, я тебя просто так предупреждал?!
Разъяренный Джексон ударил ладонями по обе стороны от головы Скотта, который в ужасе и удивлении смотрел на изрыгающего слюну Уитмора.
- Я тебе пизды сейчас дам, отменной пизды и никакие штучки (ты понял, штучки, блядь, и твои!) не прокатят! Ты у меня исцеляться будешь по частям!
- Что? Я не очень в курсе, что я сделал, но прости...
- Не надо извиняться - думать, блядь, надо! Ты что творишь? Ты в лакросс играешь или во что?!
- Я...
- Я мешаю тебе играть? Я что, под ноги тебе кидаюсь?! Такой - аляляля! а не кинуться ли мне в ноги МакКоллу? А не помешать ли мне ему забить пару голов?!
- Джексон...
- Да иди ты нахуй! Да что с тобой, ёб твою мать? Что тут, блядь, непонятного? Ты хотя бы отдалённо представляешь, что это пиздец как отвлекает, когда кто-то там, блядь, нарисовывается посреди игры? Отвечай, блядь! Что именно до тебя не доходит?
- ДЖЕКСОН!
- НЕ! СМЕЙ! НА МЕНЯ! ОРАТЬ!
Скотт в офигении замер, не понимаю, чем вызван такой взрыв, но отчетливо ощущая - даже человеческим, не волчьим, чутьем, - что Джексон совершенно слетел с катушек.
- Может, я пойду, и разберемся, когда ты немного остынешь?
- Ну уж хуй. Никуда ты не пойдешь. Ты никуда не пойдешь, МакКолл, пока я тебя не размажу. Я размажу тебя, ты понял, МакКолл?!
Джексон сгреб Скотта за отвороты мокрой от пота футболки и прижался носом к его переносице. Чужое дыхание обожгло лицо. Скотт попытался вывернуться из хватки, но это еще больше разъярило Джексона. Он ударил МакКоллом о шкафчик. Дверца прогнулась. Скотт отлетел в сторону. Потом встал и, нагнув шею, кинулся на Джексона, ударив того головой в живот. Джексон охнул и резко ударил локтями вниз. Что-то хрустнуло. Он швырнул дезориентированного МакКолла, который тряс головой, пытаясь прийти в себя, через собственное колено, приложил его о скамейку и с грохотом рухнул вместе с ним на пол. Скотт застонал - по его лицу потекла кровь. Джексон зарычал, попытался встать. Но вместо того, чтобы просто это сделать, он языком широко и длинно лизнул щеку Скотта. Это вывело того из шока: МакКолл оскалился и выпустил, наконец, когти.
Теперь настала очередь Джексона летать и срывать с петель дверцы шкафчиков.
- Я... ничего... тебе... не сделал....
Полупрорычал-пропрошипел начавшийся трансформироваться Скотт.
- Ты существуешь!
Проорал Джексон, которого ярость сделала совершенно невменяемым. Он навалился на МакКолла, который попытался отбросить его, желательно не сломав ни им, ни ему ничего, и вцепился зубами в шею. Скотт охнул и от неожиданности перестал превращаться - его когти втянулись. Под Джексоном лежал испуганный мальчишка, на лице которого багровели ссадины. На шее его розовел круглый укус, впрочем, быстро исчезающий. Почему-то отпечаток собственных зубов на загорелой коже МакКолла свел Джексона с ума. Он одним движением разодрал на том майку и яростно, зло прикусил кожу, - не лаская, но впечатывая в пол ненавистью и похотью. Скотт вцепился в плечи Джексона и дернулся, перекатив того на спину. Джексон не отпускал его, продолжая с утроенной силой прижимать к себе. Скотт почувствовал огромный затвердевший член Джексона, вжимающийся в собственный беззащитный пах. Он вспомнил эпизоды греческо-римской истории, о которых рассказывал Стайлз - что на войне мужчины часто сходили с ума, трахая друг друга прямо на поле боя, с яростью бога Ареса - это было священнодействие, объясняющееся безумием войны. Кровь, грязь и этот огромный член, который, кажется, может проткнуть тебя насквозь, как копье. Глаза Скотта стали желтыми, когда он острыми когтями буквально разрезал ремень джинсов Джексона.
Уитмор схватил МакКолла за загривок и рванул на нем штаны. Руки его сочились кровью от царапин, на которые он не обращал внимания. Когда мокрая головка его члена коснулась ягодиц МакКолла, перед глазами что-то промелькнуло. Краем глаза он заметил подрагивающий от нетерпения хвост, который будто ждал разрешения. Или удобного момента. Потому что в тот момент, когда он вошел в МакКолла и тот замер, выгибаясь и охнув "Больно!", хвост скользнул в Джексона, заставив нагнуться и выдохнуть в влажный от пота, крови и собственной слюны затылок МакКолла пляшущее сочное "Ооооооаааыыоо".
Джексон сделал несколько мощных, нетерпеливых движений. Скотт под ним дрожал, держась на локтях и утыкаясь лбом в собственные сведенные руки.
Через несколько минут - от неожиданности, злости и туго обхватывающего его МакКолла, Джексон кончил. Тяжело дыша, он отпихнул Скотта. Тот повернулся к нему - глаза его отсвечивали желтым. Одной рукой Скотт повалил его на спину, резко развел ноги, приподнял под коленями и...
Джексон не испытывал такой боли никогда. Ему показалось, что его словно насадили на ручку метлы - но Скотт не стал двигаться и помедлил, а затем сделал несколько глубоких размашистых толчков. Хвост скользнул между ними и обвил член Джексона, сплетаясь восьмерками, пульсирующе сжимая и отпуская, не забывая самым кончиком нежно-нежно касаться круглой ярко-красной головки. На место горячей обжигающей боли пришло наслаждение - абсолютно собачье, затапливающее наслаждение - от собственного унижения, от чувства того, что тебя наполнили до самых краев, от невозможности сняться самому, без посторонней помощи, с члена, который стал казаться огромным, как целая планета, - от этого чувства, что его (не он, а его!), ебут впервые в жизни, не просто засовывают тонкие пальчики в зад, как Лидия, не мастурбируют маркером, как когда-то при просмотре порно, не проскальзывают ящерицей внутрь, как хвост, - а просто грубо трахают в жопу, и боже мой, кто - Скотт МакКолл!
Скотт не останавливался. Хвост не останавливался. Джексон, кажется, кончил тысячу раз. Перед глазами его дрожали цветные пятна. Скотт рыча, кусал его за шею. Хвост ласково коснулся члена Джексона, хлестнул по ребрам и уполз куда-то за спину МакКолла. И судя по тому, что тот по-волчьи взвыл - коротко, глухо, будто в него выстрелили, - он добрался до Скотта. Джексон вдруг почувствовал (или представил, что почувствовал), как хвост движется внутри него, как сжимается кишка, как пульсирует сфинктер, как отдается сладким мозговыносительным эхом нажатие на простату - это точку, от которой хочется умереть. Это будто головка члена на стенке у тебя в заднице, или огромный клитор, или гигантский негр, берущий хрупкую блондинку с огромными сиськами, в то время, как ее близняшка одновременно отсасывает тебе, засунув свои пальцы тебе в рот. Это охуенно, охуенно, охуенно...
Скотт кончил. Джексон почувствовал, как его сперма течет по бедрам - розоватая от крови. Он попытался встать. В заднице жгло, будто туда вставили раскаленную кочергу. Он сплюнул под ноги МакКоллу, который жадно дышал и вытирал пот с лица, с его тела прямо на глазах исчезали синяки, царапины и укусы. Он хотел что-то сказать, но Джексон поднял руку и помахал пальцами у него перед носом:
- Иди на хуй, МакКолл. Просто - иди на хуй.
Он с трудом наклонился, поднял с пола свою окровавленную футболку и, стараясь меньше сдвигать ноги, похромал к выходу.