Помните, помните, как мы были залиты солнцем? За эту девочку с длинными черными волосами и смуглыми пальцами я была готова убивать, я сидела на полу в коридорах и слушала в трубку, как она на меня кричит. И это была такая запредельная жизнь, что я ощущала, как меня целуют по ту сторону Германии. Мы были одновренно в ЛА и Сан-Франциско, пили шампанское в гостиничных номерах и проливали его на наши миланские шмотки. Она лежала на огромной белой кровати - в одной жемчужной нити на груди и хищных туфлях с острыми шпильками, - пахла миндальным маслом - я не разрешала ей использовать другую косметику. Ветер врывался в распахнутые двери балкона, гонял по ковру золотые фантики от "Ферерро роше", и ты плакала от вкуса меда, которым меня поила.
И твой брат ревновал, и бесновался, и слал мне непристойные смс, что он представляет, как насаживается на мою ладонь, как раздвигает передо мной ягодицы, как его возбужденный член шлепает его по твердому животу. А я целовал тебя невесомо и нежно, мой тонкий мальчик, мой снежный мальчик, мой сладкий, пахнущий яблоками ребенок. И нам ни до кого не было дела в нашей вселенной - ни до него, ни до других, ни даже до нас самих.