|обещанное| Минус четырнадцать. Ебилли, PG. Для продуцента, как и было обещано. Надеюсь, что мое словоблудие не скатилось в бессмысленный набор слов.
Читать?Минус четырнадцать по Цельсию. Кончики пальцев покалывает, и губы, кажется, одеревенели - не шевелятся, непослушные, обветренные, искусанные в порыве нервной тревоги. Билл хочет что-то сказать, облизывается, чувствуя, как прижимается к уздечке под языком крошечный шарик пирсинга, но молчит, не сбавляя шага. Ветер бьет в лицо, срывая капюшон, бросает в глаза въедливые снежинки; от торопливо захлопнутых дверей клуба до автомобиля пятнадцать шагов. Билл торопливо забирается в салон, выдыхает изо рта облачко пара и разворачивается к окну. Сидение чуть прогибается, принимая еще одного пассажира; колена мальчика касается теплая рука в шерстяной перчатке, похлопывает - сочувствие или успокоение, или всё вместе, - он не знает, слишком ядреный коктейль из эмоций и чувств. Времена, когда всё было "просто" - теперь он не уверен, что такие действительно были - давно прошли, сменившись судорожным стискиваением в ладони мобильного, звонками посреди ночи, письмами и записками, одной сигаретой на двоих в гримерной и прочей мозаичной чепухой. "Бессмысленно", - хотелось сказать ему, выдохнуть, как только что - облачком пара; вывести, вышвырнуть, выдрать из себя с корнем. Бессмысленные вечеринки, бессмысленные разговоры и тоненькая беловолосая девочка у стойки - бессмысленная и пустая в своей холодной надменности. Саки не спрашивает адрес, ограничиваясь коротким взглядом в зеркало заднего вида, и выворачивает машину влево. Билл слышит, как шуршит его смешная надувная куртка, трещит, сминаясь, пачка в сигарет в кармане, и в эту симфонию шепотом вливается шум от включенного обогревателя. Он стаскивает шапку и впервые за вечер смотрит на Дэвида. У того мешки под глазами, двухдневная щетина - колется, наверное - и след от помады на линии подбородка. Он молчит, устало трет пальцами глаза, и не удивляется тактичности Саки. Наверное, это тоже бессмысленно - удивляться, если дорога из клуба в отель снова и снова превращается в дорогу к его квартире. Дэвид зевает, Дэвид беззлобно ругается, Дэвид шумно выдыхает и кладет голову на плечо Биллу. Они сидят неподвижно, и Каулитц чувствует, как затекает напряженно выпрямленная спина. Он крепко зажмуривается и притягивает Йоста ближе. Когда фары мимо проезжающего автомобиля освещают салон в третий раз, Билл аккуратно приподнимает сползшую с его плеча голову мужчины, возвращая ее на прежнее место. Тонкие пальцы путаются в непокорных, совсем мальчишеских вихрах, он неосознанно дергает, тянет, и тут же отстраняется, закусывая губу. Дэвид спит, и Билл рассеянно переводит взгляд в окно. Выведенные морозом узоры слабо поблескивают в свете дисплея автонавигации. Билл опускает ресницы и улыбается. Кончики пальцев покалывает. От холода, конечно.
на завтрак давали бобы и кусок леща клинок весь в зазубринах. рукоятка гладкая гладиатор отвечает сегодня за зрелища он лучший. его берегут на сладкое
дерево над рекой. и на нижней ветке лист лес всегда исповедовал Закон Умножения все что слышит лист это ветра свист все что видит лист - спины рыб. и свое отражение
на арене боец не смотрит ни на трибуны, ни на жреца только на соперника. и он не видит хитона рваного он видит сильные руки. и спокойное выражение лица он видит бойца. и бойца, как минимум, равного
лист боится огня. даже просто запаха гари боится сильного ветра до головокружения боится гусениц, тли и прочей усатой твари единственное, что подвластно листу - отражение
трибуны затихли. сейчас начнется сражение гладиаторы ждут только взмаха руки воде хорошо удаются концентрические круги лист начал падать. он падает в отражение
умереть с оружием. для мужчин это дело чести когда встречаются равные случается ожидаемое двух гладиаторов зароют вечером вместе и отражение без остатка поглотит свое отражаемое
В октябре я особенно понимаю, зачем женщины моются. Во-первых, это тепло. Мероприятие пахнет шампунем и красиво освещено. Ничем не занят, при этом как бы занят. И без ограничений можно смотреть на голых женщин в ванной. На них всегда приятно смотреть, даже если они - это ты сам. В смысле, сама. И всё это лёжа, а не бегом по лестнице с роялем на спине.
Женщин много, ванных мало, поэтому у нас постоянно дежурит очередь почти опписавшихся мужчин. Особенно в октябре. За окном листопад, тряпьё белеет неглаженой Джомолунгмой, уроки разбросаны по кухне и повсюду скачут спортивные мужья и отцы и коты. Октябрь.
А недавно кот обучился лапой открывать ворота. Ренегат. Ему страшно, видите ли, стало за мочевой пузырёк. С тех пор я скачу соло. Я тоже люблю свой пузырёк и к 39-ти неплохо навострился открывать лапой многое. Даже лучше всех котов на свете. А эта дверь недавно была вовсе сломана, только я один умел ей управлять. На остальных она падала.
О! Совсем недавно она была общительной, юмористической дверью прекрасной дальнобойности. От неё было не скрыться. Она бесшумно набирала скорость и обрушивала всю свою иронию на посетителя. Лежачий в ванной человек мог ещё ловко нырнуть, а с унитаза бежать было некуда.
Починить её меня принудили женские сепаратисты. Ведь кто контролирует дверь в туалет, тот в семье и Уго Чавес. И они меня свергли. Теперь там исправная дверь без изюминки. И горькая несправедливость: если её отворяет кот, он умница и плюша. А если я, то выйди немедленно, наглец и как не стыдно.
Но в среду кот поплатился. Въезжает он в ванну, как себе в гараж, там Маша моется. И стал на примере девочки изучать технику заныров. Прежде Маша служила в ванной Мобидиком, а от кота в ней проснулся Ктулху. Из воды словно опасные деревья выросли руки, хвать кота и на дно волокут.
Кот пальцами вцепился в край ванны, стал кричать что коты не потеют и лично он, кот Чемодан, совсем ещё новый и мыться не желает даже за сто рублей. Он орал страшным голосом, как умеют только ночные дети и молодые паровозы. Маша женщина неопытная, доверилась, щупальцы разжала.
Всё что у кота заднее поясницы – вымокло, конечно. Но руки и грудь уцелели. А так же усы, глаза и, что важно, мозг остался сухой. С точки зрения красоты получилось спорно: спереди, пушистый, лохматый как царь, а всё что заднее ватерлинии – чисто облиззяна. И стал он ходить и капать по всему дому. И за каких-то три секунды сумел поприсутствовать везде, как элементарная частица или Бох.
А у нас в семье правило: если вы ненароком упали в ванную и какая-нибудь ваша половина вымокла – ходите где угодно, но не садитесь на ноутбуки. В связи с чем возмущает фраза «смотри какой котик смешной, мокрой попой сидит на твоей клавиатуре». Нельзя так широко понимать термин «смешной». Гораздо более точным было бы «серо-полосатый наверное самоубийца, не знающий как опасен в гневе Уго Чавес, повелитель сломаных дверей.»
ебилли: Название: Субординация. Ключевые слова: кто бойзбенд прошел - тот в цирке не смеется, глоток виски, я предупреждал, нагретая плойка, кожаный диван, я тебя не слушаю.
Алексе - Брайан\Майкл Синклеру - гет с Биллом (Наташа\Билл) Апплпайчику - гет с Биллом Офеличке - "Не спать до утра назло себе, особенно если рано вставать";. Сесилии - нцу с Джексоном Фю - джэлис, Фю\Эдвард Инки - Брайан\Линдси Истри - драбблик по картинке и словам из песни Рэду - Йоооо
А еще Новый год - это квартира Офелии, ржать, пррррекррррасный Оррррман , наши с ней танцы на двоих - волшебные-волшебные, один из самых волшебных моментов нового года, сливочная ласковая Алекса со сладко пахнущитми волосами, яркая чудесная Инки (ооо, Сойееер, оооо) , моя котородная Офеличкааа *кидается в объятия и зацеловывает насмерть*, заскочивший на огонек Томми, осыпающаяся дивная йолка, куча стаканов, миллион еды, первый раз в жизни приготовленное мною собственноручно мясо, летящий снег за стеклом балкона (не я!), куча восхитительных подарков *зарылась в них по уши и сидит*, фандомные разговоры, господи, телевизооооооооор , билло-паззл, офелие-вопль "Ааааааааааааааармаааааааааааааан!", огромный диван, клубы кальянного мятного дыма, мартини с апельсиновым соком - и ужасно-ужасно-ужасно тепло.
Девочки мои, спасибо вам огромное за этот новый год! Я прямо довольна ужасно и сижу такая вся теплая и нежжжная, растекаюсь по стулу и мне так хорошо, так хорошо, прямо ваааау
Вчера был снег, сегодня снег - иду на поводу у всех, пишу нейтрально про погоду. Раз поезд через пару дней, то значит стоит сесть ровней и довести итоги года. Читали всё, вплоть до Гюго, да. Читали всё - до ерунды, но впрочем, толстые труды попортили немало крови. Не миновал ладоней Манн, Вишневский тяготил карман, что ж, Томас Януша суровей, зато у Януша - роман. Писала мало - но учтем, когда не пишем мы - растём на полстраницы в день, не ниже. А вот напишем - пустота, судите сами, господа, - продашь штук сорок старых книжек - потом полгода немота. И даже проза - вся не та.
Открыли новое метро. Там также тычут под ребро с различной степенью успеха, а я под грузом рюкзака читаю Блока с КПК. Порою было не до смеха, но в целом как же без него. И музыка над головой. Да, музыка. Пожалуй вот, что было важно в этот год, что было непереводимо на все другие языки. Важнее этой музыки была война. Необходимо сказать: родные невредимы. Но вот на нервах узелки. Теперь серьезно. Я росла. Не в сантиметрах без числа, не вверх, не в бок, а вглубь куда-то. Пила, рыдала и спала. Решала срочные дела. Случилось три печальных даты, но мы привыкли. Каждый год - нет-нет, да кто-нибудь уйдет.
Да, кстати, чуть не каждый день мне приносил других людей - с различных уголков планеты. В начале - Сашка. Под конец явился Шурка - брат-близнец, не в Питере, в Москве, но это давно уж суть одной монеты. (эх, телепорт бы наконец) Вернулся С. Он постарел, смотрел, как раньше - он смотрел, а я не понимала, что мне до этих взглядов "как тогда". Вот так любовная слюда в моей сердечной грубой штольне вся испарилась без следа. Там очень едкая среда.
Но это был прекрасный год, таких годов наперечет - не меньше двух, не больше сотни. Такие тяжело подряд - уж больно тормоза горят, летят покрышки, масло сохнет. Но охрененный звукоряд. Судьба, не веря в глупости, сжимала ласково в горсти и говорила: "Ты шути, пока что ничего выходит. Ты лишь не прогибайся в хорде - иначе, господи прости." Хранитель же наоборот мной недоволен в этот год - грозился, обещал отречься, от возмущения потел. И покупал билет в партер. Произносил, рыдая, речи, так пафосно ломая руки, что мне хотелось делать трюки почище розовых пантер. Законы вечные земли - как встретили, так провели - в кругу друзей, с сосновым чадом, крича и струны теребя. Да, Боже, с праздником тебя - с две тысячи девятым чадом. С удачным сетом. С новым чатом. Таким был долгим этот год, что странно, что вот-вот уйдет весь этот дымный, больный, млечный. Одних не спас, других сберег, одним - Парнас, другим - ларёк. Восьмерка - это бесконечность, повернутая поперек.
Сухой остаток - вот со мной. Река пропитана луной, как солнцем - яблоко-ранетка. Насквозь - и можно отломать. Держу в руках ее ломоть с мерцающей внутри монеткой. Сухой остаток. Новый счет. И всё. А в общем, что еще? (с) аля кудряшова
Еееееееееееееееее! Зачетная сессиииия закрыыыыыыыыыыыытааа! Все сдато, проставлено, забыто до десятого, все преподы пойманы и приперты к стенке, а я купила охапку елово-сосновых лап и притащила их домой! И теперь пахнет йолкой-йолкой-йолкой! А завтра я буду упаковывать подарки! Госпади, хорошо-то как! Каблуки, макияж, блядские танцы, шампанское, сосновая смола на пальца х - все мое!
Родители Беллы (Стюарт) в разводе, и она приезжает пожить к отцу (Берк) в городок, где тот работает шефом полиции. В новой школе обращает на себя внимание компания из пяти старшеклассников: у них белая как снег кожа, подведенные глаза, они ни с кем не разговаривают, никогда не едят и являются приемными детьми местного доктора, такого же бледного. Один из них, Эдвард (Паттинсон), все время смотрит на Беллу со значением, чем завоевывает ее сердце. Еще он быстр как молния, останавливает рукой машины, читает мысли и через слово повторяет Белле, что с ним встречаться не стоит. Что-то тут не так, со временем догадывается девушка, и лезет в «Гугл».
С чтением мыслей связана одна из самых трогательных сцен «Сумерек»: герои сидят в ресторане, и Эдвард демонстрирует свои телепатические способности, оглядывая соседей. «Секс… Деньги… Деньги… Секс… Кот… А у тебя — ничего», — переводит он взгляд на собеседницу. Этот диагноз абсолютно точен: за все время фильма Белла, которую играет прехорошенькая и вообще славная девушка Стюарт, никаких намеков на мысль не демонстрирует. Первый час она присматривается в Эдварду, второй — любит его всей душой. Сам Эдвард чуть более двумерен: он — вампир-вегетарианец и поэтому вроде как всю дорогу борется со своей темной стороной. Паттинсон явно воображает себя Николсоном из «Волка», так что пытается придать взгляду пронзительность и двигать челюстью, но, видимо, из-за обилия косметики это не очень получается. Поскольку в фильме почти ничего не происходит — любовь сугубо платоническая, а жиденький экшен занимает минут 15, ближе к концу, — героям ничего не остается, как разговаривать, и автор диалогов, надо сказать, может смело идти третьим к братьям Самойловым: что-то вроде «ты — мой героин», «я лев, ты овечка» и т.д. Режиссер умудряется даже медленный танец на освещенной лужайке превратить в какое-то комическое занудство — невероятно. А кульминацией «Сумерек» становится сцена, где эмо-вампиры играют в бейсбол. Фильм поставила какая-то тетенька по сценарию какой-то другой тетеньки, написанному на основе романа третьей тетеньки. Следует, наверное, для проформы сказать, что этот роман за океаном — невероятный бестселлер, а фильм миллионы фанаток ждали как третьего пришествия, но, поверьте, это лишняя информация. (c) Станислав Зельвенский
Роберт: Когда я играл Седрика Диггори в «Гарри Потере», как-то раз рядом с тем местом, где шли съемки, проезжал школьный автобус. Внезапно он остановился и нам пришлось выдержать атаку сошедших с ума от счастья школьниц. Но «Сумерки» это нечто другое. Сейчас подобные вещи происходят со мной везде, где бы я ни появился. Шок!
Браво: Как ты справляешься с вниманием фанатов?
Роберт: Я не могу этого понять! Я всегда выглядел одинаково и никто не обращал на меня внимания. Я не был любимцем девушек, на физкультуре я был последним, кого брали в команду. А сейчас все сходят с ума даже от моих волос! Когда я захотел подстричь свои волосы, люди сказали мне, что я не могу этого сделать, потому что это моя торговая марка. Это невероятно! Неделя за неделей суета вокруг «Сумерек» все растет!
Браво: Это правда, что девушки разбили лагерь рядом с твоим домом в Лос-Анджелесе?
Роберт: Да, некоторое время так и было. Они также оставляют мне записки на ветровом стекле. Они пишут: «Позвони мне. Не бойся, я не сумасшедшая». А на другой день «Пожалуйста, прекрати игнорировать меня. Если ты будешь меня игнорировать, я покончу с собой!»
Браво: Тебе легко было стать вампиром?
Роберт: Я рассматривал Эдварда как обычного человека. Ему неприятно быть вампиром. Почему он должен хвастаться своей вампирской силой? Он хочет быть нормальным парнем, в то время как должен питаться кровью и убивать других существ. За это он получил возможность быстро бегать и поднимать тяжелые вещи. Нечестная сделка! Я полагаю я бы заскучал от этого. (смеется).