В общем, я убедилась в том, что у меня либо умственное расстройство, либо тупость последней фазы, либо всё вместе, поэтому мне простительно читать книжки Стефани Майер и дрочить на Эдварда Каллена. И теперь, когда мне насмешливо говорят: -Ты читаешь книжки для озабоченных школьниц? Гордо отвечаю: -Я ещё и Токио Отель слушаю!
Несмотря на то, что я влюблена в Патрика и его голос лет с десяти, мне не мешает даже его гигансткий нос, в этом выступлении не могу оторвать глаз от Даниэля...
Боже, пусть мой мущина будет выглядеть также в 60 лет! Невероятный он просто.
Ну и Гару... Очарователен, искреннен и шикарен в своем хрипло-надрывном стиле.
*сидит вся в сердечках*
Belle, в исполнении оригинального, самого первого и лучшего состава.
Господи, как же я люблю тебя. Твою смешную походку, твои сильные белые руки, твои запутанные волосы люблю, люблю, как ты смеешься - у меня внутри все замирает и обрывается, и рассыпается на кусочки, я люблю, какой ты нелепый, какой восхитительно детский, какой несмелый, как будто мы в пятом классе, какой внезапно нарочито повзрослевший. Я люблю твое имя, твои прозвища, люблю твою неправильность, твою неожиданность, твои прозрачные серо-голубые глаза. Люблю, как ты улыбаешься - так потерянно, как смотришь сквозь, как будто не видишь, постоянно поправляешь волосы. Люблю твой голос, как ты проглатываешь согласные, люблю твой акцент, твой звук, твой смех, твои интонации, твою дурашливую живую мимику. Люблю твою букву "Р", люблю твое "пау-вау" - на самом деле там другое, но я всегда так слышу. Люблю, как дышишь, как спишь, как ешь, пьешь апельсиновый сок. Люблю, как ты выглядишь в этой нелепой шапочке, люблю твой невыбритый подбородок, тонкие губы, изящные ноздри, прямой нос, люблю твою шею с райским яблоком кадыка. люблю, как ты гримасничаешь, как говоришь с миллионом ужимок и сотнями интонаций, люблю твою подростковость - ты такой потерявшийся, постоянно хмельной. Люблю твои припухшие глаза, словно ты не спал всю ночь, твои дрожащие веки, развязанные шнурки, смешные футболки. Люблю, когда ты без галстука, безумно люблю, как ты куришь. Ты куришь так, что мне хочется смотреть на это вечно. Смотреть на это вечно смотреть на это вечно
Мне ужасно нравится, когда Чейз своим охренительным голосом говорит: "Сharger!" - "Заряжается". Понятно, что дефибрилляция не особенно сексуальный процесс - но голос, но акцент, но, чорт побери, Чееейз...
Переживать из-за собственного несовершенства даже приятно, если поблизости есть человек, который твои недостатки почитает за достоинства. Например, меня беспокоит, что я такая вялая и незатейливая, задору мало, сплю днём, не сплю ночью. И вот вылезаю я из постели ближе к ужину и бреду на кухню, виноватая вся. А там Дима чего-то делает. И говорит: - У нас соседи буйные завелись, и справа, и слева. Ругаются постоянно, мне всё слышно, аж тяжело стало. Тогда я пошел в комнату на тебя посмотреть, а ты там тихо спишь с кошками, голая. Как же хорошо-то! А я как раз подумала, до чего здорово жить с человеком, которому от жены только и надо, чтобы тихая, голая и в кошках. (с) марта кетро
Для моей восхитительной Cecilia Tallis в честь ее победы над "упырской конвенцией"
Twilight, Джеймс/Виктория
do you wanna play with me?Ты изумительна, детка. Ты изумительна, когда играешь, лжешь и когда охотишься. У тебя коварный удар. Я могу часами перебирать твои рыжие длинные волосы - они наощупь лучше, чем самый ценный мех, целовать твою белую лунную грудь, вколачивать в стену сильными рваными толчками бедер - так, чтобы стена рушилась, чтоб обваливалась крыша, кричали люди - и ты, обнаженная, дикая и жаждущая, обвивала меня ногами, впивалась ногтями в плечи - когда я держу тебя на весу - на фоне алого дрожащего зарева. Ты любишь огонь. Ты сама огонь. Моя игра. Моя Виктория. Моя победа.
Меня зовут Джеймс. Я - ищейка. И я вампир.
Мы встретились с ней 150 лет назад в маленькой душной таверне. Открылась дверь - и она засияла, как алмаз, в ржавых отблесках чадящего камина. Меховой плащ окутывал ее голые плечи - а на улице между тем была зима, и метель выла, раскачивая тусклый фонарь. Его скрип действовал мне на нервы, он скрежетал как-то особенно назойливо - так что этот мерзкий звук пробивался сквозь человеческий гомон и кухонный гул. Я был голоден, глаза мои были черны, как ночь. И каждый человечишка в этой вонючей забегаловке был словно смазанный салом олений бок. Мои ноздри нервно дрожали, как у зверя. Мое лицо было скрыто капюшоном, и я ждал. И тут явилась ты - медноволосая, сильная, как порыв ветра, эдакий локальный тайфун. Конечно же, ты почуяла меня сразу. Села рядом, улыбнулась, положив руку на плечо: - Привет, охотник. Ее глазы были веселы и красны, как молодое вино, - она недавно сытно поела. Двое, а может трое любителей красоты, жестоко поплатившиеся за свою сластолюбивость, выпиты досуха и выброшены в канаву - где их медленно занесет снег. Даже крысы не покусятся на них - крысы знают, что опасно брать что-то, что принадлежит вампиру, даже, если ему это уже не нужно.
А Виктория была мне нужна. Нужна, как кровь. Яростная и безумная, она была настоящим вихрем смерти. Какие оргии мы закатывали! Люди называли нас "белой чумой". Они не видели наших лиц, но чуяли нашу близость. Мы любили друг друга, как два красивых зверя, никто не мог потягаться с нами. Волтури знали о нас, но также знали, что в любом случае мы уйдем от погони - чьей бы она ни была.
Как-то Виктория сделала мне подарок: очровательную по человеческим меркам девушку, опоенную опиумом. Эдакий цветок жизни: золотисто-смуглая кожа, яркие вены, пунцовые губы, зеленые полузакрытые глаза. Отборное мясо. Сладкая-сладкая кровь, такая сонная и быстрая, что у меня заложило уши от вожделения. Виктория положила ее на кровать, накрытую огромным шелковым покрывалом, и жестом фокусника сорвала с нее плащ - очаровательно сочная нежная мягкость грудей, плавные линии живота, разметанные черные волосы. Виктория наклонилась над ней и всей грудью вдохнула ее запах, с губ ее сорвался полустон-полурык. А потом наклонилась и прильнула к ее рту жарким ледяным поцелуем. Девушка застонала, забилась в ее руках. Виктория с усилием оторвалась от нее. - Пей. Глаза девушки были огромными, расширенными от страха и наркотика. Я провел языком по ее губам, жадно вдохнул вкусный запах. Моя рука скользнула по ее дрожащему животу между полуразведенных беззащитных бедер, я вошел в нее пальцами. Виктория накрыла мою руку ладонью и задвигалась вместе со мной. Несколько быстрых умелых движений и девушка застонала - на этот раз от стыдного беззащитного наслаждения. Виктория глухо зарычала от удовольствия - моя жестокая женщина, - когда я вонзил зубы в шею девушки, ведь во время оргазма жертва невероятно вкусна.
Мы путешествовали по свету, нигде подолгу не задерживаясь. Мы любили менять страны и города. Мы любили ходить босиком - и смеялись над людьми, когда они пытались отыскать наши следы. Иногда встречали вампиров, таких же, как мы. Иногда мы вместе охотились - но и в охоте, и в развлечениях, мне не было равных. Только в Италию мы не совались. Да и не зачем, там нечего делать, и всюду этот мерзкий чеснок - он ужасно на самом деле портит вкус. А люди сделали вывод, что мы его боимся. Хаха. В Париже мы встретили Лорана. Он беспощадный охотник и отличный вожак. Жадной волной мы прошлись по Америке, избегая особо солнечных мест.
Завтра мы уходим на Восток - в городишко Форкс. Говорят, там есть, с кем поиграть.
интересно, почему у меня столько белья?)) это што за намеки? купить лифчег что ле за Вентворта Миллера отдельное огромное спасибо рождественскому йожегу. кто бы это мог быть? отзывайтесь!)) Фю, Твилайт - ыыыы! Неизвестный, подаривший мне вампира - данке шоон! *хочет вампира* Билль, кэптан блэк - это непременно
ААааа! Майн либээ Cecilia! Получить именно от тебя Паттинсона - это прекрасней в пицот раз!
Дорогие мои! У меня ужасно глючат дайри, просто пипец какой-то! Некоторые комментарии до меня доходят нормально, но большинство доходит только минут через 15-час. Что делать - не знаю(( Поэтому если я торможу отвечать или что - я ни в коем случае никого не игнорю, я просто не вижу комментов *рыдает в голос* Жэсть какая-то
За комменты к фотографиям (и тем, что я вижу, и тем, что пока не вижу *ужоснах*) - спасибо вам огромное! Я просто таю, спасибо-спасибо-спасибооо))
Как-то ранним утром в начале августа на горе, примерно в том же месте, где Снифф нашел шляпу Волшебника, появились два путника — Тофсла и Вифсла.
Они остановились на вершине и оглядели Муми-дол. Тофсла был в красной шапочке. Вифсла нес большой чемодан. Они пришли издалека и очень устали. Внизу под ними из трубы Муми-дома, выглядывавшего из-за серебристых тополей и сливовых деревьев, курился утренний дымок.
Pobert tells British magazine Closer, "When I first started I was quite tall and looked like a girl, so I got lots of jobs, because it was during that period where the androgynous look was cool. Then, I guess, I became too much of a guy, so I never got any more jobs. I had the most unsuccessful modelling career."
эмовременами от ощущения собственного ничтожества мне хочется сдохнуть. и мне становится еще больнее, когда близкие люди способствуют этому - чувствовать себя пустым местом. я - пустота, пшик. пшшшшшшшш
Крошечный настроенческий драббл для прекрасной Cecilia Tallis
Twilight, Джаспер/Элис
не-бо значит "не бойся"Ты говоришь, что забыл какого цвета небо. Я смеюсь. Я говорю, " у тебя были глаза цвета неба, когда ты был человеком". Ты целуешь мою ладонь. Ты говоришь, "когда ты нашла меня, мои глаза были цвета крови". Я целую твой лоб, нос, подбородок, смотрю в твои глаза близко-близко, так, что вижу мельчайшие оттенки янтарно-золотой радужки: - Разве есть что-то прекрасней крови? Ты кусаешь меня в шею, ты совершенно серьезен: - Есть. Мой смех звучит для человеческого уха, как колокольчик. Для Джаспера мой смех - единственное, что имеет смысл. Он запускает пальцы мне в волосы. Я люблю его пальцы: тонкие и сильные, белые, как алебастр. Я люблю целовать его шрамы: серебристые полумесяцы укусов, выпуклые, твердые на ощупь. Люблю лежать на его груди - хотя нам и не нужно спать, но ощущение непреходящей близости, затапливающей нежности - вот зачем это нужно. Розали язвит, мол, отголоски человеческой природы. Они-то с Эмметом не тратят ночное время на такие глупости. Но я не знаю, ничего чудеснее, чем лежать рядом с ним, вот так, видеть его, залитого лунным светом, обнаженного и совершенного, как Давид - хотя, глупое, конечно, сравнение. Ни одна человеческая рука не создаст такой красоты. Просто смотреть на него, ощущать его кожей, вдыхать запахи ночи - или вообще не дышать, превращаясь в два изваяния, навечно сплетенные, спаянные, как кольчуга - в едином на двоих бессмертии. Тут Джаспер разрушает мои пафосные мысли, я чувствую, как в моем ледяном теле нарастает горячечный любовный жар. Он нарастает, нарастает, нарастает, захватывает меня всю, окутывает, как вода, я почти ничего не слышу от наслаждения - у меня внутри полыхает море, я кричу от любви, под моими пальцами гнется чугунная спинка кровати, я упираюсь ладонью в стенку и беспомощно наблюдаю, как от моего прикосновения расползается кружевная сеть трещин. А ты лежишь в 10 сантиметрах от меня и даже не касаешься пальцем - просто смотришь, смотришь не мигая. Довольная улыбка изгибает твои губы, когда, внезапно опустев, я кидаюсь на твою грудь, как пума, рычу, кусаю , я готова просто растерзать тебя! если ты сейчас же не продолжишь! И ты продолжаешь. Но на этот раз без этих твоих психосоматических штучек. А люди в городе смотрят на абсолютно чистое небо и крестятся, не понимая, откуда гром.