этой вишне не протрезветь. аминь.
Кхм, наверное, все уже в курсе, что я и [Bill Kaulitz] ведем Ебилльную ролевку на просторах ЖЖ. Мы пораскинули мозгами и решили превратить ее в фик.
Представлем вашему вниманию первую главу. Отзывы приветствуются.)
Представлем вашему вниманию первую главу. Отзывы приветствуются.)
Название: "Взрывная волна"
Авторы: [Bill Kaulitz] (Билл), Летящий Снег. (Йост)
Жанр: romance, slash, элементы ангста, round robin (фик, созданный группой авторов, каждый из которых по очереди пишет свой кусочек)
Пейринг: Jost/Bill
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Дисклаймер: выгоды не извлекаем, копейки со своего графоманства не получаем. Всех имеет Юниверсал.
Размещение: с разрешения автора.
Глава 1.
Если вдруг взрывная волна
Оборвёт наши сны, зачеркнёт наши планы
Что, если я не успею сказать
Тебе о самом главном (с) Flёur, "Взрывная волна".
Оборвёт наши сны, зачеркнёт наши планы
Что, если я не успею сказать
Тебе о самом главном (с) Flёur, "Взрывная волна".
Глава 1.
Утро. Солнечный свет пробивается сквозь стекла, легкий ветерок колышет занавески. Квартира Дэвида Йоста, разбросанные журналы, полная пепельница окурков, на полу лежат разбросанные женские туфельки, а на кресле криво свисает черно-красный кружевной лифчик. В ванной шумит вода, а на постели с помятыми простынями, закутавшись в одеяло и высунув босую ногу, сладко спит сам Дэвид Йост. Его несомненно приятные сны нарушает требовательный и наглый звонок в дверь. Дэвид поднимает кудрявую голову, чешет в затылке и пытается понять, сколько же он вчера выпил, кто здесь и к черту подробности, в каком он городе. Между тем звонок становится все более требовательным и нетерпеливым, а к нему добавляется еще и дробный топот, будто кто-то усиленно колотит в стену пятками.
- Идуууу! - орет Дэвид нетерпеливому визитеру и, оборачивая обнаженные бедра простыней, идет открывать. За ним эффектно волочится простынный хвост. Йост морщится, потому что стук в дверь отдается ему в висках, потирает колючий подбородок, зевая, наконец-то добирается до замка, распахивает дверь и застывает с раскрытым ртом:
- Билл? Какого хера? Сегодня же выходной!
- Привет, - говорит Билл, будто бы подобные визиты на квартиру к продюсеру вовсе не являются чем-то из ряда вон выходящим. Он чешет обтянутое черное тканью предплечье, приподнимается на носочках, смотря за плечо Дэвида, и любопытно обводит взглядом прихожую: он никогда не был у него дома. Сегодня юная звезда без косметики: нежные веки, гладкие щеки и губы без розового блеска.
- Там скучно, - Билл дергает ногой и морщит нос, очевидно, имея в виду отель, где ему полагалось сейчас быть. - У них невкусный сок. Я попросил Саки привезти меня. А еще я порвал любимые джинсы, мне нужно купить новые.
Он всегда говорит обрывками фраз, никогда не заканчивая мысль, словно перебивая самого себя. Взгляд быстрый, как у зверька, фиксирует общую картину, не останавливаясь на деталях.
Билл прислоняется к косяку двери, жует клубничную жвачку, привычно наглый и хамоватый, и, недолго думая, проходит в квартиру, не разуваясь. Дэвид смотрит ему вслед, ошарашенно почесывая затылок. Ему ничего не остается, как захлопнуть дверь и проследовать за мальчиком в гостиную. При этом он понимает, что, во-первых, судя по всем признакам, они в квартире не одни, а во-вторых, что он вообще-то абсолютно обнажен, если не считать все время сползающую хвостатую простыню. И еще неизвестно, что хуже!
«Принесла же нелегкая!» - Дэвид мысленно взвыл.
Ругая себя и нахального Каулитца последними словами, Йост постарался незаметно подгрести под себя лифчик, но добился только того, что тот красиво распластался прямо у Билла под ногами. Тут дверь ванны приоткрылась и оттуда выплыла обнаженная рыжая девица, полотенце едва-едва прикрывало ее нехреновый бюст и налитые тугие бедра. Дэвид мысленно похвалил себя и залился краской, почувствовав, что энные части его тела живут своей богатой внутренней жизнью и им совершенно пофиг на неожиданное присутствие здесь усердно жующего клубничный баблгам йостовского воспитанника.
Билл несколько секунд пялился на лежащий у его ног кружевной лифчик, потом перевел взгляд на Дэвида, с него - на выплывшую из, предположительно, ванной девицу и задумчиво перекатил во рту шарик жвательной резинки.
- Привет, - улыбчиво поздоровалась рыжеволосая русалка, не постеснявшись собственной частичной наготы. Тонкое полотенце выгодно обрисовывало все прелести ее фигуры.
- Здрасьте, - отозвался Билл, надувая ярко-розовый пузырь. Тот лопнул со смешным чпоком.
- С добрым утром, Дэээвид, - девица в два шага оказалась рядом с Йостом, повисла одной рукой у него на шее и звучно чмокнула мужчину в щеку. Билл гигикнул, явно позабавленный представшей его глазам картиной, и плюхнулся в кожаное кресло. Квартира ему нравилась. Особенно эффектно смотрелась виднеющаяся в приоткрытую дверь спальни кровать. Два метра в ширину, не меньше.
- Кофе давай, - заявил Билл, вытягивая бесконечно длинные ноги.
«Не! Ты не как бы охренел, ты вообще охренел!» - подумал Йост, одной рукой отпихивая "русалку", а другой придерживая многострадальную простыню на собственных чреслах. Ни простыня, ни девица не пожелали делать того, что велел им похмельный продюсер, поэтому простыня сползла до щиколоток, а девица стыдливо зарумянилась, разглядывая крепкую красивую задницу Йоста, когда тот резко ломанулся в спальню, путаясь в чертовом куске ткани. Через минуту он вернулся оттуда уже в джинсах, как-то очень технично выпроводил "русалку", пихая ей в руки лифчик и туфли, а затем наконец обратил внимание на безмятежного Каулитца, занявшего его любимое кресло.
- Ах да, кофе!
Дэвид погремел чем-то на кухне и притащил в зал две чашки дымящегося крепкого кофе, с видимым наслаждением сделал глоток и, сев на подлокотник, воззрился на Билла.
- Так я эта… чего-то не понял. Какого хре... В смысле, почему именно ко мне? Я, между прочим, несколько занят, как ты видишь!
Билл меланхолично помешал в чашке ложечкой, потом вынул изо рта жвачку и, не найдя иного места, что могло бы послужить ее последним пристанищем, прилепил к краю журнального столика.
- Чем это ты занят? - искренне удивилась суперзвезда немецкой рок-сцены, отпивая горячего напитка. Кофе приятно согрел стенки горла и остался терпким привкусом на губах. - Судя по торопливому прощанию, что бы ты ни делал, все дела ты завершил еще ночью.
Он хохотнул, поерзал, устраиваясь поудобнее, и задрал одну ногу на кресло, бесцеремонно пачкая обивку.
«Что делал, что делал... ТРАХАЛСЯ!» - подумал про себя Йост. – «Или все же был в отключке? Да неее, траааахался», - удовлетворенно закончил он внутренний монолог, вспоминая ноги девицы на своих плечах и ее длинные ногти. Потом завел руку за спину и провел кончиками пальцев по лопатке.
«Тьфу, так и есть, всю спину расцарапала».
Йост поморщился, как недовольный кот.
- Мы с ней эта... всю ночь разговаривали, ага.
- Я чего про джинсы-то сказал, - вновь начал Билл, водя коленкой из стороны в сторону и постепенно увеличивая амплитуду. - Кредитка-то у тебя. Между прочим, это были мои единственные темно-синие джинсы.
- Билл, имей совесть, какие джинсы, у меня голова... есть. Вернее, была когда-то. Чего тебе сдались эти темно-синие? У тебя шмоток миллион. Непременно надо было будить меня с утра пораньше в выходной? Между прочим, это моя квартира. Моя частная собственность!
Йост распалялся все больше и больше. Невозмутимость Билла начинала его бесить, а больше всего его бесили широко распахнутые невинные глаза и непререкаемая наглость, с которой этот ребенок ворвался к нему в дом, сидел на его кресле - в кедах! - и пил его кофе. А утро могло быть бы и более занимательным! Он зажмурился, вспомнив умелые губы "русалки". Потом кашлянул, согнал довольную улыбку и постарался сделать как можно более грозное лицо:
- Ну и чего ты от меня хочешь? Чтобы вот я сейчас поехал с тобой в магазин покупать тебе джинсы?! Потому что кредитки моей ты не дождешься, я ж потом побираться пойду после твоего легкого шоппинга. Неужто у Густава одолжить не мог, если тебе так приспичило?
- Не мог, - ответил Билл, помедлив. - Густав ускакал еще в девять, я не успел его перехватить.
Это было почти правдой. Они столкнулись с барабанщиком в дверях ресторана, да только и успели, что обменяться "приветами": Шеффер решил выжать из выходного максимум и умотал на встречу с подружкой.
- И вообще, - воодушевился Билл. - Почему ты должен спать, когда я не сплю?
Вопрос был на редкость идиотским.
- Мне больше не с кем пойти: Том заперся в номере и отключил телефон, а с Георгом мы не разговариваем со вчерашнего вечера. Не Саки же брать, - мальчишка фыркнул, очевидно, представив себе, какими могут быть советы телохранителя в области современной моды. С Дэвидом было проще: тот до сих пор надевал исключительно облегающие футболки и джинсы с заниженной талией.
- Прооо, - заканючил Билл, пихая Йоста острой коленкой в бок. - Ну поехали, а? Ну выходной, ну солнышко, ну шмотье же...
«Блин, легче дать, чем объяснить, почему нет!» - яростно думал Йост, натягивая футболку и носки.
- Ну что, пошли, горе мое, - он дал мальчишке легонький подзатыльник. Тот смешно встряхнул растрепанной головой. Дэвид вдруг почувствовал совершенно иррациональный прилив любви к этому нахальному засранцу. Потом решил не заморачиваться, выпроводил Каулитца на лестничную площадку и закрыл дверь.
Через полчаса они уже были в бутике. Билл увлеченно рылся в горе одежды, периодически скрываясь в примерочной. Йост в это время откровенно скучал и листал журнальчик. Мимо него то и дело шныряла туда-сюда приветливая девушка-консультант, предлагая ему то чай, то кофе и совершенно недвусмысленно улыбаясь.
В коротких перебежках от полочек с одеждой к кабинкам для переодевания Билл замечал обращенные на продюсера взгляды девушки. Это невероятно злило: его звездный статус давал множество преимуществ, но не позволял такой роскоши, как личная жизнь. Его хотели многие: женщины, мужчины, девушки, юноши. Его - шестнадцатилетнего угловатого ребенка. Он тоже хотел: и банального непостижимого еще секса, и красивой любви, которую при тысяче наложенных на него запретах было не так-то просто найти. Гормоны бушевали.
Дэвиду же повезло. Ему не приходилось раздумывать над тем, из-за чего с ним девушка: его потенциальной привлекательности как человека, или его денег. В конце концов, только избранные знали, кем приходится Дэвид Йост золотой четверке под названием "Токио Отель".
Это было просто вопиюще несправедливо!
- Ну чо? - Билл практически отпихнул вертящуюся вокруг Йоста консультантку, вставая перед мужчиной в излюбленную позу "руки в боки". - Мне кажется, или они меня полнят?
Он повертелся, демонстрируя продюсеру темно-синие джинсы с крошечными стразами на задних карманах.
Дэвид на секунду завис, разглядывая худую мальчишескую задницу, плотно обтянутую денимом.
- А они тебе… эта... не жмут?
Он прочистил горло.
- В смысле, удобно? Если удобно, берем!
Он приподнял бедра, доставая из заднего кармана бумажник. Девушка ела его глазами. Билл возвышался над ним, как воплощенный укор. Правда, Йост так и не понял в чем, но ладно. Главное, что Каулитц наконец-то выбрал себе тряпку. Впрочем, непонятно, почему так долго - разве что из любви к искусству, потому что любые вещи сидели на Билле, как влитые, и он выглядел сногсшибательно даже в самых вульгарных шмотках.
Дэвид не повел и глазом, когда Каулитц вместе с джинсами притащил еще охапку одежды: какие-то футболки, майки, ремни с черепами, пижаму?! - боже мой, зачем ему пижама, разве он не спит голым? Хотя, какая к черту разница, как он спит. Тьфу, блин.
- Возьмите кредитку.
Он кошачье улыбнулся, когда вместе с чеком симпатичная консультантка всунула ему в ладонь блокнотный листок с номером телефона.
- Ну что, мистер любитель шмотья, куда тебя теперь? Назад в отель?
Билл сверкнул на него раскосыми глазами, всем своим видом демонстрируя полное презрение к предложению.
- Чо я там не видел? - задал он резонный вопрос и вручил мужчине пакеты с одеждой, которые сам же ранее и отобрал. - Выходной, блин, пошли куда-нибудь. Между прочим, сейчас ты отвечаешь за мое культурное воспитание. Мог бы показать мне город. А?
Мальчишка ухмыльнулся. По правде говоря, он никогда не задумывался, насколько высок уровень его духовного развития, но в отель ужасно не хотелось, тем более, когда выдался долгожданный свободный день. Да и с погодой подфартило. Ну просто грех не воспользоваться моментом!
«Не, ну нормально, да?! Такой редкий выходной и вместо того, чтобы заниматься чем-нибудь приятным и ненапряжным, нужно будет выгуливать этого маленького негодяйца. Вот блядь», - расстроено думал Йост. Он горестно вздохнул, мысленно распрощавшись с телевизором, новым двд, походом в спортзал и долгожданным отдыхом от своего детского сада.
- Билл, ты наглец. Но так как я твой, блин, опекун, то придется. Не бросать же тебя здесь, все равно упрешься куда-нибудь, а это будет еще хуже. Но предупреждаю: если ты будешь есть мне мозги - я тебя убью, - грозно пообещал Дэвид, запихивая разноцветные пакеты в багажник своего "Ауди".
- Садись, сейчас придумаем что-нибудь.
Билль радостно плюхнулся на переднее сидение. Йост опять испытал странную смесь раздражения и чего-то очень похожего на нежность. Все же не чужой, почти как сын. Да какой уж там чужой - все они проводили друг с другом гораздо больше времени, чем с семьей. Хотя они и есть - семья.
Билл поерзал по сидению, потом скрестил ноги по-турецки и откинул голову назад, наблюдая за происходящим позади машины. Люди спешили по своим делам, и им не было ровно никакого дела до сидящего в "Ауди" худосочного подростка, но тот решил не рисковать и все-таки надел очки. Золотистая оправа, стразы, "Прада", конечно же. Билл вытащил из кармана жвачку и отправил в рот, дабы занять себя хоть чем-то.
- Куда поедем? Или ты хочешь устроить мне автомобильную экскурсию в стиле дешевого тур-агентства? - поинтересовался мальчишка, искренне надеясь на отрицательный ответ.
- Знаешь, что, не хами, а? Между прочим, это ты вытащил меня сегодня из уютной постели и потащил хрен знает куда ни за что ни про что. И я вместо того, чтобы отвезти в отель и спихнуть на руки брата или Саки, вожусь с тобой! - взорвался Дэвид.
- Короче, ничего не знаю, я еду домой. Ты как хочешь - можешь вызвать такси или Саки.
Он раздраженно хлопнул дверцей. Да что же это такое-то, в конце концов? Что он ему, нянька что ли? Правда, если мальчишка из вредности сейчас забредет куда-нибудь, Йосту оторвут яйца люди из Юниверсала и провернут в мясорубке.
«Но, блядь, это ж надо иметь такую наглость! И вообще, пусть тогда сидит в квартире и смотрит телевизор. Дэвид, шмотки! Дэвид, таам солнышкоооо - протяжно тянет гласные, даже дерзит нараспев, тонкий и серебряный, будто блестящий на солнце, большеглазый, наглый, уникальный немецкий самородок. Да ебал я эти капризы! Дэвид, мне скучно! Дэвид, я не буду петь! Дэвид, я хочу то, Дэвид, я хочу это! Короче, я не железный, сегодня у меня заслуженный выходной и я провожу его так, как хочется мне! А ребенок пусть что хочет - то и делает».
Билл, явно не ожидавший такой резкости со стороны продюсера, ошалело открыл рот. Нет, конечно он догадывался о том, что у него могут быть свои планы, но думал, что тот скажет о них раньше и в более спокойном тоне. Предположения не оправдались.
На смену удивлению быстро пришло ответное раздражение. В конце концов, кто он такой, чтобы так с ним разговаривать?
- Ну и вали, - заявил он. - Спасибо, что услужил, Про!
Билл выбрался из машины, демонстративно хлопнул дверцей и двинул в сторону перекрестка, но не успел сделать и пары шагов, как неловко оступился и встретил задницей асфальт.
Дэвид словно в замедленной съемке видел из-за стекла, как Билл неловко запинается, взмахивает руками и внезапно складывается пополам, падая на асфальт, а потом уже ревет, как сирена, от боли.
- Дэвид, я ее подвернууууул!
Йост выскочил из машины и подбежал к мальчику. Лицо Билла было красным и мокрым от слез, он стонал и держался за лодыжку.
Испуганный Дэвид подхватил его на руки, чувствуя как подросток доверчиво утыкается лицом ему в шею, аккуратно понес и посадил на то самое переднее сиденье, с которого тот так эффектно встал. Билл уже притих и только изредка судорожно всхлипывал.
Йост сглотнул, бог мой, как он перепугался.
- Билл, в больницу мы не поедем. Сейчас я привезу тебя к себе, приложим к ноге лед и вызовем врача, хорошо? Вроде бы все не так уж страшно, видишь, она не распухла - значит, ты ее не вывихнул и не сломал.
Он тихонько дотронулся до лодыжки. Билл дернулся, но потом расслабился и позволил дальше исследовать поврежденное место.
- Тихо-тихо-тихо, маленький... - почти неслышно шептал Дэвид, аккуратно ощупывая сустав.
- Очень больно?
Билл поднял на него глаза - блестящие, с мокрыми длинными ресницами. Помотал головой, мол, жить буду, не очень. Йост перевел дух.
- Ну слава богу, тогда сейчас домой - обложим ногу льдом, ага?
Когда он заводил машину, его пальцы слегка дрожали.
Билл молчал всю дорогу до дома Дэвида. Обычно его было не заткнуть, но сейчас мальчика словно подменили. Он сидел, вытянув ноги и склонив голову к окну, и бездумно рассматривал урбанистические пейзажи улиц. Глаза припухли из-за слез: он никогда не был плаксой, но совершенно не терпел боли, тут же превращаясь в оголенный нерв.
Билл судорожно всхлипнул, наклонился, пытаясь ощупать ноющую лодыжку, но услышал протестующее шиканье Йоста и передумал. Он надеялся, что повреждение действительно несерьезное - концерты еще никто не отменял. Едва ли фанатки обрадуются новости о том, что их идол временно прикован к кровати. Впрочем, если сделать грамотный пиар...
«Тьфу, я думаю, как Хоффман», - с отвращением подумал Билл, позволяя заботливому продюсеру перенести его через порог квартиры. – «Лечиться, срочно».
Лечиться и правда бы не помешало. Только...
- Про, я боюсь людей в белых халатах, - признался Каулитц. - Предложишь ему надеть майку с нашим логотипом?
И он засмеялся собственной шутке.
Дэвид уложил мальчика на диван. Он был очень бледен, серьезен, но уже пытался шутить, что не могло не радовать. Йост перевел дух - лодыжка выглядела нормально, и Каулитц потихоньку приобретал нормальный вид.
- Так больно?.. А так? - Дэвид аккуратно и умело ощупывал поврежденную щиколотку. Потом сходил на кухню и принес коктейльного льда из морозилки, присел перед Биллом на корточки и приложил холодный пакет к тонкой коже. Билл тихонько пискнул, но тут же затих, почувствовав облегчение.
- Ну видишь, и майка с логотипом не понадобится. Посиди пока так - потом попробуешь встать. Хочешь чего-нибудь?
Каулитц сделал вид, что задумался, но тут же сменил выражение лица на неожиданно серьезное, как-то весь подобрался, повзрослел и убрал подростковую хулиганистость.
- Хочу. Поблагодарить.
Он не смог произнести "спасибо" вслух: это слово четко ассоциировалось у него с поражением и слабостью. Он не хотел казаться (и уже тем более "быть"
ни проигравшим, ни слабаком. Билл надеялся, что Дэвид поймет его сам, без лишних словесных подтверждений.Мальчик опустил глаза ниц, потрогал указательным пальцем лед и снова вскинул взгляд на Йоста, как бы проверяя реакцию и признавая себя стороной обязанной.
- Ооой, какие мы серьезные.
Йост даже немного смутился. Уж чего-чего, а этого он не ожидал. Ожидал чего угодно - кофе там, чая, теплого молока, да хоть шоколадный торт с вишенкой, но совсем не этого.
- Да ничего, не стоит благодарности. Я бы помог любому. Тем более - ты мне не чужой, уже второй год от вас продыху нет!
Дэвид засмеялся.
- Так что не парься. Но, если ты еще раз так ко мне ворвешься - я откручу тебе яйца.
Он с облегчением заметил, что Билл тоже улыбается, сначала робко, словно еще вспоминая боль, а потом все шире и шире, пока наконец не захохотал в голос. Отхлынуло, Йост мысленно вытер пот, потому что наглый Каулитц - это как-то привычно, а вот Каулитц рефлексирующий - зрелище несколько для него, Йоста, ммм, странноватое. Потому что таким - незащищенным что ли - его наверняка видели только очень близкие люди, Том или Георг с Густавом. Дэвид был очень польщен оказанным ему доверием, но драматический момент, слава богу, был окончен, и Каулитц уже снова улыбался во все тридцать два, болтал здоровой ногой и хищно оглядывал квартиру.
Спустя десять минут разговоров ни о чем, Биллу стало скучно и он, не обременяя себя вопросами из категории "Можно?", пошел исследовать апартаменты горячо любимого продюсера, на всякий случай перемещаясь со скоростью черепахи, дабы не тревожить поврежденную ногу.
Апартаменты, к слову сказать, были самые что ни на есть шикарные: кресла-ковры-мини-бар (последняя находка мальчика несказанно заинтересовала, но он решил оставить их знакомство на десерт), подвесные потолки, торшеры, словом - красота. Во всем убранстве квартиры чувствовался единый стиль. Здесь было уютно. Он завидовал Йосту: наверняка тот называет это место "Домом".
При виде ванной Билл пришел в восторг, но еще большего восхищения была удостоена мельком замеченная утром огромная кровать в спальне, которую он тут же поспешил проверить на удобство.
- Никуда не пойду, тут останусь, - пробурчал Каулитц в подушки.
Дэвид, в течение нескольких минут настороженно наблюдавший за неспешным променадом Каулитца по собственному логову, несколько прифигел от такого нахальства:
- Эйэйэйэй! Я, конечно, все понимаю, но совесть надо иметь. Ходить ты, судя по всему, можешь - поэтому, давай-ка, собирайся уже обратно. Я звоню Саки.
Он вытащил мобильник и набрал номер бодигарда. "Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети".
- Ебаный в рот!
- Не матерись при мне, - лениво заметил Билл из своих подушек.
«Своих?! Стоп-стоп-стоп! Это мои подушки! МОИ!» - Йост мысленно взвыл и в который раз уже в этот бесконечный день дал себе клятвенное обещание никогда и ни при каких обстоятельствах не пускать эту взъерошенную пиявку в свой дом.
Билл перевернулся на спину и задал озвученный ранее вопрос:
- Ну чего я там не видел?
- Ты там мог не видеть все, что угодно, но оставаться у меня я тебе не позволю, потому что это бред.
Мальчишка погладил покрывало, окинул комнату оценивающим взглядом, но вскоре пришел к выводу, что лежа рассматривать ее неудобно, и сел, вытянув ноги.
По правде говоря, уходить ему очень не хотелось: кто знает, когда еще выдастся возможность померить шагами жилплощадь продуцента?
- Может, пиццу закажем? - спросил он абсолютно невинным тоном, включая природное детское обаяние. - Я больше не буду падать. Честно-честно.
- Фиг с тобой, времени пока мало, день все равно коту под хвост - сейчас закажем пиццу, потому что я сам проголодался с этими треволнениями, но как только я дозвонюсь Саки - чтобы духу твоего тут не было.
Дэвид сделал грозное лицо, стараясь не замечать, как Каулитц начал весело болтать ногами в воздухе, перекатившись на середину кровати.
- И вообще, выметайся из моей спальни и иди в зал, я сейчас еды закажу. Ты какую любишь?
Дэвид знал, что Том обожает сладкую гавайскую с ананасами, Георг - острую с анчоусами, а Густав и вовсе предпочитает суп, вкусы же Билла так быстро менялись, что следить за ними не успевал, по-моему, даже он сам.
- Себе я возьму "4 сыра".
Йост прижал телефонную трубку плечом к уху.
- Да... Да.. 4 сыра, пожалуйста. И "Рэд Булл". Баночки три.
Он покосился на дверь, в проеме которой виднелись бесконечные кау-конечности.
- Хотя нет, лучше пять. Ага. Ага. Бииилл, так тебе какууую?
- Мне Пепперониииииии! – провопил довольный Билл и повторил, уже тише. - Пепперони.
Он прыснул, очевидно, посчитав две чередующиеся "п" в слове неимоверно смешным сочетанием. Сидеть на кровати надоело, и мальчишка скатился с постели, тут же взяв курс в сторону прихожей, но вспомнил о существовании заветного уголка под названием "мини-бар".
До того момента, как Йост зашел в комнату, Билл успел приватизировать бутылочку какого-то алкогольного коктейля и устроиться на полу перед большим плазменным телевизором. Синий экран вещал видео-клипы, Каулитц цинично кривил губы, всем видом говоря о весьма нелестном мнении в отношении потенциальных конкурентов.
- Ну Прооо! - заканючил он, не отпуская гладкую бутылку матового стекла, в которой плескалась ядовитого цвета жидкость и которую возжелал отобрать продуцент. - Это же ерунда, не напьюсь... И вообще, откуда у тебя эта химия?
- Да так, бабам нравится, - отмахнулся Дэвид. - А вот тебе не надо это пить, это же дрянь, выпей лучше чего-нибудь нормального под моим присмотром, раз уж хочешь.
Он вынул из цепких рук с накрашенными ногтями синтетический коктейль и выбросил его в ведро. Потом вынул из мини-бара прямоугольную бутылку, плеснул темной жидкости, сходил на кухню и, вернувшись, поставил перед Каулитцем высокий бокал виски с колой, в котором колы, конечно же, было гораздо больше, чем виски, а себе налил коньяка с вишневым соком и льдом. Сделав глоток, он приятно поморщился: янтарное тепло растеклось под кожей. Говорили, что он пил слишком часто - но куда тут без алкоголя в его работе: контракты, перелеты, переезды, отели, бумаги, опять контракты, вечная нервотрепка, жуткая подноготная шоу-бизнеса, пиар, реклама, постоянная гонка, раскрутка, снова контракты. Буэээ, его передернуло. Поэтому мини-бар в его доме никогда не был пуст. А еще эти дети, от которых поначалу он сходил с ума, потом привык. В 30 лет стать нянькой для четверых балбесов - это очень вредно для психики.
Билл же заинтересованно разглядывал бокал с напитком со всех сторон, вертя головой и приподнимая, дабы узреть донышко. Потом осторожно потянул носом воздух, принюхиваясь, остался доволен результатом и поднес стакан к губам. Вкус ему понравился, голова "поехала" после первого же глотка сильно разведенного виски: он не позавтракал и пил на голодный желудок. Не в его привычках было морить себя голодом, но с утра ему ничего не лезло в глотку, а просить что-нибудь сейчас не было смысла - на подходе была его любимая пицца.
Стоило ему подумать об этом, как в квартиру позвонили, и Дэвид пошел открывать.
Каулитц залпом осушил свой бокал и, пользуясь моментом, налил новую порцию. На этот раз без колы. Веселело.
Когда Дэвид вернулся с двумя огромным коробками пиццы, Билл уже лежал звездой на полу, рядом с ним стоял полупустой бокал, а сам он был подозрительно блаженно-весел. Йост удивленно поднял брови: виски он плеснул буквально пару ложек и такого эффекта быть не должно.
«Показалось», - он поставил коробки на журнальный столик, отодвинув спортивные журналы и "Плейбои".
- Ну что, идем есть?
Каулитц включил телевизор на полную громкость и радостно подпевал. Дэвиду удалось его переорать и вытащить из рук пульт. Уменьшив громкость, он спрятал его за диванную подушку, потом сел на диван, вытянув ноги, и с удовольствием откусил кусок ароматной тающей во рту пиццы, запив ее глотком вишне-коньяка. Жизнь была не столь паршивой, как казалось в начале. Билл набил рот едой и что-то довольно урчал. А, главное, был тоже, судя по всему, счастлив и доволен, не ебал измученный йостовский мозг, и вызывал вполне позитивные эмоции. Умяв добрую половину пиццы, Дэвид сходил на кухню за второй порцией коньяко-сока. Потом развалился в кресле, сыто выдохнул и посмотрел на Каулитца через стакан: день стремительно обретал новые пурпурно-янтарные краски.
- Харашо, - доверительно сообщил продюсеру Билл, развлекая себя раскачиванием из стороны в сторону. Предатель язык заплетался, первые признаки опьянения были налицо, но мальчишке было плевать на такие мелочи: у него очень хорошо получалось радоваться жизни, и он не желал портить момент.
Дистанция между ним и Дэвидом ему очень не понравилась, и мальчик, зацепив лежащую на полу коробку с пиццей и, конечно же, благословенный бокал с алкоголем, придвинулся в продуценту, прислоняясь спиной к креслу меж расставленных ног мужчины. Голова приятно кружилась, потолок плыл, о чем Билл поспешил поведать Йосту и попытался изобразить видящееся ему действо плавными движениями рук. Он едва не пролил виски, поэтому решил допить коктейль - от греха подальше, отставил стакан в сторону и откинул голову, закрыв глаза.
- Ммм, - промычал Каулитц, что на его языке означало: "Клево".
Йост с некоторым удивлением наблюдал за каулитцевскими манипуляциями. То, что он совсем по-детски расселся у его ног, Дэвида совсем не удивило - на Билла порой находили приливы тактильного голода, и он очень легко касался людей, а иногда, наоборот, уходил куда-то в свою раковину и не позволял до себя дотрагиваться никому, кроме близнеца. Йост наклонился и слегка потрепал мальчика по лохматой макушке, будто породистого щенка.
- Хорошо тебе?
Он поглядел на часы. Времени было уже полвосьмого, и пора было вызванивать Саки. Только он об этом подумал, как Саки позвонил сам.
- Да, привет. Ага, со мной, не волнуйтесь. Откуда знаешь? Том сказал? Ага, все в порядке. Сидит, сок пьет. Чего? Привезти потом? Только потом, я сейчас за руль не сяду. Куда уехали? Ага. Ага. А Том где? С Георгом в бар ушли? С ними кто-то есть? Тобиас? Хорошо. Ладно, тогда Билл пока со мной - я потом его сам отвезу. Вот блядь.
Дэвид захлопнул раскладушку и щелкнул Билла по носу:
- Развлекайся пока, я опять на сегодня твоя нянька. Том с Георгом ушли в бар, Густав с подружкой - кто там у него сейчас? - Саки пользуется моментом и смотрит футбол. У всех выходной, один я, как всегда на работе. Может, порно посмотрим? Шучу-шучу!
Он, смеясь, начал отбрыкиваться от Билла, который попытался укусить его за ногу.
Каулитц запыхтел, предпринимая новые попытки познакомить свои зубы с ногой Дэвида.
- А хоть бы и порно! – заявил захмелевший Билл, устало приваливаясь к колену мужчины. - Только, это... чтобы было красиво. Как оно? Эротика, во.
Он потерся щекой о грубый деним джинсов, потянул зубами за выбившуюся из шва нитку, а потом презрительно фыркнул и успокоился. Йост даже подумал, что мальчик уснул, но не тут-то было: Билл дернулся, утащил из коробки еще один кусок любимой пепперони и начал лениво обкусывать по краю, не отрывая головы от ноги продюсера.
Дэвид, стараясь вызволить свою ногу из теплого плена, перегнулся через Билла и взял со стола пачку "Кэптан Блэка", щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.
- Никакого тебе порно, пьянь ты деревенская, - беззлобно сказал он и погладил мальчика по голове, Билл извернулся и поймал йостовские пальцы зубами, тот засмеялся. - Исключительно мультики!
Билл попытался укусить его посильнее, Дэвид дернулся, ойкнул, зажав сигарету в зубах и жмурясь от терпкого табачного дыма, попытался встать, запнулся о каулитцевскую ногу, повалился на Билла, тот начал верещать и щекотаться. Йост ответил ему тем же - и в итоге на ковре образовалась хохочущая куча-мала, из которой торчали руки и ноги, периодически показывалась чья-то торжествующая макушка - взъерошенная и смоляная, если побеждал Билл, или непослушно-кудрявая, если победу одерживал Йост.
Каулитц взвизгнул, когда уголек сигареты по касательной прошелся по его плечу, фыркнул, выдернул ее изо рта Дэвида и потушил о стол. В процессе шутливой драки они успели опрокинуть и чудом не разбить пустующий уже бокал, завернуть край ковра и отпинать ногами кресло - аж на метр от его прежнего местоположения. Билл хохотал, не оставляя попыток защекотать навалившегося на него продюсера, но понял, что сдает.
- Эээй, это нечестно! У нас разные весовые категории! - заявил он, уворачиваясь, и перехватил его за запястья. Грудная клетка медленно поднималась и опускалась, диафрагма болела от смеха и нехватки воздуха.
- Кажется, я не соблюдаю субординацию, - прошептал Билл, кивнув на сжавшиеся вокруг запястий Дэвида пальцы.
Йост сощурился:
- Откуда ты знаешь слово "субординация"?
Он снова захохотал. С ними Дэвид снова становился мальчишкой, и ему было удивительно уютно валяться тут на ковре, разбросав посуду и вещи, с уехавшим креслом, посыпавшимися журналами, орущим телевизором. Взлохмаченный, все еще смеющийся Билл шумно дышал после веселой возни и рук не разжимал.
Дэвид перевел взгляд на тонкие красивые пальцы в кольцах:
- Ты взял меня в плен?
Он шутливо приподнял "скованные" руки.
- Я весь в вашей власти, мой повелитель!
И дурашливо склонил голову.
Билл задумчиво провёл большим пальцем по запястью Дэвида. По сути, он был жутчайшим тактилом, но сейчас его прикосновения определенно выходили за пределы обычного желания узнать: "А вот как оно, наощупь?".
- Сейчас я буду делать глупости, - предупредил мальчик и, не дожидаясь протестующего голоса продюсера или улетевшего в далекие синие дали рассудка, приподнял голову и прижался своими горячими влажными губами к губам Йоста. Он не целовал, просто касался, он попросту не умел: у него никогда не было полноценных отношений, всё какие-то чисто любопытственные зажималки на переменках в школе, да бестолковый расколбас на дискотеках. Алкоголь ударил в голову, доводя Каулитца до нужной кондиции.
Он неожиданности Дэвид ответил на неумелый трогательно нежный поцелуй. Его язык раздвинул губы мальчика, скользнул по зубам, по ребристому нёбу, потерся о язык, о прохладный шарик пирсинга. Слюна Билла была цветочно-сладкой и слегка горьковатой от виски. Все также сжимая пальцами его запястья, Билл прогнулся вперед и почти лег на Йоста. Дэвид укусил его за нижнюю губу, мальчик выдохнул ему прямо в губы и задрожал.
- Что... Билл?..
В горле вдруг пересохло. Как? Что он делает? Это же мальчик... мальчик... Это же Каулитц, черт возьми, Каулитц! Все слова не доходили до разума, будто голос за кадром, и он вдруг обнаружил, что джинсы Билла и впрямь тесноваты, а еще, что он снова отвечает на эти мокрые смешные щенячьи поцелуи, что нежный язык мальчика уже несмело пробует на вкус его губы, и что пальцев Билл так и не разомкнул.
Совершенно обезумевший, Билл не соображал, что делает и какие будут последствия. В том, что они будут, он ни на секунду не сомневался.
По скончанию первой минуты поцелуев он вошел во вкус, всё больше отдаваясь процессу. Пальцы на запястьях Дэвида попеременно сжимались и расслаблялись, штанга пирсинга позвякивала зубы - то ли о его собственные, то ли о продуцентовские, черт ее разберет. Биллу было хорошо и пьяно; к алкоголю примешался мощный гормональный взрыв. Он разомкнул губы только тогда, когда в легких натурально закончился воздух, и невидящим взглядом уставился в глаза Йоста. Медленно-медленно, в нем просыпалось какое-то осознание. Каулитц медленно облизал припухшие губы, что приобрели насыщенный алый цвет.
«Вот Наташа намучается», - подумалось ему где-то на периферии сознания.
«Ахуетьпиздец», - думал Дэвид, глядя на искусанные - им самим! - губы узкого красивого мальчика. Он освободил свои руки из пальцев Билла. Попытался встать, но у него дрожали колени. Такое с ним было в первый раз. Это же мальчишка! Во-первых, он - мужского пола, во-вторых, несовершеннолетний, а в-третьих, Дэвид - его, блядь, опекун! Сходили, блядь, за джинсами. И почему... почему он ответил? Он, блядь, ответил! И ему, блядь, понравилось!
Выравнивая дыхание, Дэвид перевел взгляд на Билла. Его губы влажно блестели, зрачки были во всю радужку. Мальчик смотрел ему прямо в глаза и улыбался.
Билл сел, выпрямляя спину, и вкусно облизнулся, чуть прищурив раскосые глаза. По венам текло растопленное желание, захватывая его целиком и полностью, затуманивая сознание. Здравый смысл собрал чемоданы, помахал кружевным платочком и взял билет в один конец. В висках гулко стучала кровь.
- Дэвид? - позвал мальчик. Голос был низким и хриплым, незнакомым мужчине. Билл скрестил ноги по-турецки: ткань джинсов туго натянулась меж худых бедер.
- Дэвид? - повторил он, а потом придвинулся ближе, кладя узкую ладонь на колено Йоста.
Дэвид сглотнул: от этой красивой ладони на колене, от низкого голоса по спине побежали мурашки. Он почувствовал, как от концентрированного желания ноет пах. Каким взглядом смотрел этот безумный мальчик - Йост его просто не узнавал. Внутри словно взорвалась бомба. Ему неудержимо хотелось повалить Билла на пол, вжать его тонкое тело в себя, задушить его своей тяжестью, чтобы тот бился под ним, как птица, стонал, извивался, шептал его имя, впивался пальцами ему в плечи... Дэвид сидел, словно загипнотизированный и просто смотрел. Смотрел, как медленно поднимается Билл, нагибается над ним, медленно, тягуче его целует - словно пробуя на вкус, обеими руками опирается на его колени, и снова повторяет этим чужим вибрирующим голосом, от которого внутри все переворачивается: "Дээвид".
Йост не выдержал - ему словно сорвало крышу. Он схватил Билла на руки - тот был горячим, узким и гибким, как анаконда, - распластал его по ковру, прижал его запястья к полу, и на секунду застыл над ним, тяжело дыша.
В расширившихся глазах мальчика начал просыпаться самый настоящий страх. Если раньше он не совсем понимал, чего же, собственно, хочет от своего продуцента, то теперь и его собственное желание, и желание Дэвида стали очевидными.
По большому счету, он дразнил и проверял на прочность себя самого, и всё происходящее казалось ему не более чем приятным времяпрепровождением, игрой, чем-то восхитительно запретным - заигрывать со взрослым мужчиной это вам не раз плюнуть. Теперь их достаточно невинные обжимания приобрели более темный характер. Билл испугался, "доигрался", он не знал, как себя вести. Им овладела паника. Даже зная, что Йост не причинит ему вреда, он не мог успокоить бешено забившееся сердце.
Дэвид исступленно сжимал тонкие запястья. Он видел, как расширяются зрачки Билла, как он... боится. Боится? Йоста как охолонуло - бедный, бедный, бедный мальчик. А он - мудак, мудак, - повелся! Он же сам не знает, чего просит. Наверняка у него никого не было, а мужчины тем более. Господи, какой же он идиот. Мальчишка же просто пьяный, захотел поиграться. А он - дебил великовозрастный, повелся, как последний идиот. Где были его мозги? В штанах, блядь. Как же Йост ненавидел себя в этот момент.
Он медленно отпустил руки мальчика и так же медленно встал. Билл остался лежать на ковре - глаза огромные, лицо бледное, губы припухшие.
- Прости... прости меня. Прости.
Таким мудаком Дэвид не чувствовал себя никогда.
Билл непонимающе моргнул.
- За что? - задал он единственный верный в данной ситуации вопрос и приподнялся, опираясь ладонями о пол. Судя по удивленному выражению лица, он действительно не понимал, за что Дэвид просит прощения, но был бы не прочь узнать.
Он смотрел на Йоста, не мигая, заставляя того нервничать и прятать взгляд. Между тем, алкоголь постепенно выветривался из организма мальчика, и на щеках стал расползаться ровный смущенный румянец. Билл старательно пытался казаться серьезным и взрослым, но колени предательски дрожали, и он обхватил их руками, чтобы скрыть свое волнение.
Дэвид даже не нашелся, что ответить. Ну как за что?
- За то, что я, слава богу, не успел сделать.
Он встал и ушел в ванную, оставив Билла на полу. Закрыв дверь, Йост сунул голову под холодную воду и постоял несколько минут, не дыша. Потом глубоко-глубоко вдохнул и вернулся: мокрый, взъерошенный, красный, с мокрым воротом футболки и капельками воды на кудрявых волосах. Билл уже сидел, свернувшись в кресле. Скулы его были предательски персиковыми. Йост прикусил нижнюю губу, почувствовал боль и еще раз покраснел сам.
«Блядь!» - он мысленно выругался. Потом подошел к Биллу и хлопнул его по плечу.
- Эээ... чувак. С кем не бывает.
«Блядь блядь блядь блядь, что я говорю?!! Что я говорю?!»
Дэвид сел на корточки перед креслом, в котором с ногами сидел Каулитц.
- Все в порядке. Мы оба были пьяны и просто веселились. Главное, не вздумай рассказать об этом Тому - мне оторвут яйца, а нафига вам продюсер без яиц?
Как же трудно. Как же трудно. Билл, что ж ты делаешь со мной.
- И когда ты только успел так надраться, пронырливая сволочь? - Дэвид попытался обратить все в шутку.
Билл открыл рот, словно желая что-то сказать, но промолчал, тряхнул головой, отгоняя какие-то свои мысли, и перемахнул через подлокотник кресла. Он двинулся в сторону коридора, не оборачиваясь, с неестественно ровной осанкой. Хлопнула дверь ванной.
Мальчик щелкнул замком, запираясь, и развернулся к зеркалу. Отражение встретило его хмурым взглядом и осунувшимся лицом с вульгарно алыми искусанными губами. Он включил воду и оперся ладонями о края раковины, словно та была единственным якорем, удерживающим его на земле в данный момент. Билл умылся, забрызгал зеркало каплями, а потом сел прямо на холодный кафель, поджав под себя ноги. Он не знал, как долго сидел так - десять минут или полчаса, в голове отсутствовали связные мысли, а на душе было как-то противно-горько.
Одно он знал наверняка: уже ничего не будет по-прежнему.
Каулитц поднялся на ноги, одернул майку, пригладил растрепанные волосы и вышел из комнаты.
Пока Билл был в ванной, Дэвид сходил с ума. Он ходил из угла в угол, будто это чем-то могло помочь. В голове билась одна мысль: "Сволочь". Да, Дэвид Йост, ты грязная похотливая скотина, как тебя вообще допустили к детям. А потом перед глазами всплывал тот же безумный зовущий взгляд, и хрипловатый незнакомый голос повторял: "Дэвид?" От этого наваждения некуда было деться, хотелось закрыть глаза и зажать уши. Он сел в угол дивана, прямой, как палка, и застыл, зажав между колен бесполезный пустой стакан. Когда Билл вышел - бледный, серьезный, с огромными черными глазами, - Йост измученно поднял голову. В душе будто бушевал смерч - все мысли и чувства скомканы, в горле пиздец, в голове полный бардак.
Одно он знал наверняка: уже ничего не будет по-прежнему.
Он встал с дивана, прочистил сухое горло, зарылся пальцами в встопорщенные волосы на затылке.
- Если ты возненавидишь меня, я пойму. Но видит бог, Билл, я этого не хотел.
Билл несколько долгих секунд вглядывался в глаза стоящего перед ним мужчины, а потом как-то безразлично-лениво махнул рукой и отвел взгляд.
- Дэвид, - он редко называл его по имени, и это могло означать только одно: Каулитц предельно серьезен. - Я не настолько мал, чтобы придавать значение таким вещам. Ты прав: мы оба были пьяны и не отдавали себе отчета в собственных действиях. Всё нормально, - на этих словах он внезапно сорвался, сдавленно всхлипнул, но тут же взял себя в руки, вскидывая голову, и посмотрел на Йоста ясными, серьезными глазами. - Отвези меня в отель.
Он не стал дожидаться от него ответа, просто направился в прихожую, где сел на краешек комода и начал шнуровать кеды. В горле стоял комок, а уголки глаз предательски увлажнились, но даже если это и было так, он никогда не узнал бы об этом.
В полном молчании Дэвид наблюдал, как Билл собирается. Сам он между тем, совершенно на автомате накинул сверху куртку и влез в кроссовки. Билл зашнуровал кеды и, не глядя на Йоста, вышел.
Сидя на переднем сиденье, Билл молчал и просто смотрел в окно. Дэвид нервно курил, стряхивая пепел в форточку, а иногда на собственные джинсы. Остановившись на светофоре, он искоса посмотрел на Каулитца: мальчик мял в руках какую-то бумажку и просто смотрел на разноцветные витрины за стеклом. Тонкий профиль четко вырисовывался на фоне темнеющего неба.
Они доехали до отеля. Билл молча вышел, и прежде, чем хлопнуть дверцей, бросил на сиденье бумажку, что всю дорогу вертел в руках. Дэвид поднял ее и разгладил - это был ценник от джинсов.
К тому моменту, как Йост вернулся домой, совсем стемнело. Улица купалась в электрическом свете фонарей, по прилегающему к жилому комплексу парку гуляла припозднившаяся парочка подростков.
Когда Дэвид открывал дверь квартиры, мобильный в кармане призывно завибрировал.
Во входящем смс-сообщении было всего три слова: "А я хотел".
@темы: играем, карта мародеров, ёст сукакрасивый
)
А Малышка вдруг понимает, что натурал. Стеб и мучительные рассуждения об ориентации, как это любят делать в онглисском фэндоме - сидит герой и думу думает, думу горькую - за шож ему случилось полюбить собственного брата/одногруппника/продуцента? 
Тут, соотв., наоборот. - для Эраэти 
